Статьи

Свадебные обряды у ингушей

Свадьба в жизни ингушей всегда являлась большим и радостным событием.
Молодежь здесь не только развлекалась, но это было и местом смотрин, местом выбора невест и женихов. Свадьба была праздником не только для семьи и родственников, но и для аульной молодежи. Последняя заблаговременно готовилась к этому событию: девушки вышивали носовые платки, шили праздничные наряды, молодые люди придумывали остроумные головоломки, загадки, изречения для беседы с девушками во время «зоахалол» — «сватовства».

Во время свадьбы молодой человек передавал девушке-избраннице через посредника (мальчика, женщину) конфеты, печенье, деньги. Этим самым он выражал ей свои чувства и надежды. Если молодой человек был девушке по душе, она, в свою очередь, передавала ему два носовых платка (ему и другу), а с конца XIX в. посылала и папиросы. Эти знаки внимания символизировали начало их знакомства, которое могло впоследствии закончиться сватовством.

Если сватовство обычно осуществлялось в зимнее время или ранней весной, то свадьбу чаще всего устраивали осенью, после полевых работ. Время свадьбы назначалось родственниками жениха, при этом учитывалась готовность к свадьбе и родственников невесты. Когда все необходимое для свадьбы было готово, родители жениха отправляли к родителям невесты стариков для окончательного согласования времени свадьбы. Окончательное решение принималось в зависимости от готовности приданого или приезда на торжество родичей невесты.

К свадьбе обе стороны готовились самостоятельно, так как праздновали одновременно у жениха и у невесты. В доме жениха свадьбу играли три дня, в доме невесты — один. У ингушей, в отличие от чеченцев, невесту везут сразу в дом жениха. Свадебные же торжества начинаются до ее торжественного прибытия. У чеченцев свадьбе предшествует «йоссаяр», когда невесту привозят в дом родственника, друга или соседа жениха. И лишь через одну-две недели после «йоссаяр» назначается свадьба*.

Накануне свадьбы сторона жениха в дом невесты отправляла «хьоалчах»: одного-двух баранов, мешок муки, чай, сахар, масло и др,. Отец невесты или близкий родственник по отцовской линии великодушно мог отказаться принять «хьоалчах», кроме баранов. На свадьбу в дом невесты приглашали близких и дальних родственников со стороны обоих родителей, бабушек, дедушек, снох, соседей, а также приятелей и друзей мужчин семьи. С этой целью по аулам посылали специальных гонцов на лошадях. Девушки, снохи, сыновья близких родственников за несколько дней до свадьбы приезжали в дом жениха для оказания помощи по ее организации. Особый почет на свадьбе в доме жениха и в доме невесты оказывался не только близким родственникам, но и родственникам со стороны снох, зятьев, а также старикам. Их раньше других обслуживали, сажали за лучший, буквально «первый стол» — «хьалхарча шун тIа». Мужчины и женщины всегда находились в разных помещениях. Кроме того, в разных помещениях находились молодые и пожилые мужчины, а также женщины. Иными словами, соблюдались и подчеркивались половозрастные различия. В комнаты с лучшим убранством размещали самых почетных мужчин — родственников снох и зятьев — «захалаш», родственников по материнской линии отца и матери, а также и других «бехке нах». Им подавали лучшие блюда, уделяли особое внимание. На свадьбе у жениха собиралось от 200 до 500 и более человек, в зависимости от численности фамилии, разветвленности родственных связей и состоятельности семьи. Состав участников при этом постоянно менялся — одни приходили, другие уходили.

Заблаговременно определялся состав свадебного поезда — «замеш», участники которого должны были поехать за невестой, а затем принять активное участие во всех свадебных обрядах. В его состав входила молодежь из семей «захалаш» (свояченицы сына, брата, золовки и девери дочерей и сестер), племянницы и племянники матери, соседская молодежь, а также двоюродные братья и сестры жениха). Родные сестры жениха оставались дома. Они встречали и угощали многочисленных гостей, оказывали им внимание. Как правило, близкому родственнику или другу жениха из благополучной семьи давалось почетное поручение вывести невесту из девичьей комнаты, посадить ее в свадебную карету или на арбу. Так же одной из почетных родственниц или подруг невесты, тоже из благополучной семьи, поручали «маха болла» — приколоть иглу с белой ниткой к подолу «чокхи» — свадебного платья невесты перед ее выходом из отцовского дома, а также положить завернутый в белый платочек серебряный рубль («белый рубль») или разменный червонец — «кIай ахч» за грудь, что символизировало пожелание невесте быть счастливой и хорошей хозяйкой, швеей. Этот платок с иголкой, червонец и ленту, привязанную к косе, женщина хранила всю жизнь как дорогую реликвию и талисман*. Поручение «маха болла» для девушки было почетным и приятным делом.

Утром в зависимости от расстояния до дома невесты — в 10— 11 —12 часов первого дня свадьбы из дома жениха отправлялась свадебная процессия за невестой. Число участников свадебного поезда в среднем составляло 15—30 и более человек. Однако к свадебному поезду присоединялась молодежь, имеющая своих коней, а также специальная подвода с детьми, а позже — машина. В доме невесты собравшиеся здесь гости с волнением ждали появления «замеш». Состоятельные родители приглашали в дом участников свадебного поезда и угощали их. Приезжие юноши и девушки со свадебного поезда знакомились с молодыми гостями в доме невесты. Тут устраивались танцы, смотрины. Девушки-гостьи становились в ряд во главе со старшей по возрасту и более находчивой тамадой. Хозяйские дочери, занятые обслуживанием гостей, в этом веселье участия не принимали. Напротив девушек рас саживались гости — парни, возглавляемые тамадой. Впереди на почетном месте стояли девушки и усаживались юноши дальних родственников — «захалаш», соседская молодежь и их друзья, «бехке нах» — почетные родственники. После приветствий своих «захалаш» и представлений друг другу хозяева начинали веселить гостей, организуя «зоахалол» — символическое сватовство и танцы. Для «зоахалол» молодежь собирали отдельно. Там были «девушки из свадебного поезда» — «заме мехкарий» и молодые люди — гости с невестиной стороны. И наоборот — молодые люди из «замеш» и девушки со стороны невесты. Причем, молодые люди рассаживались на стульях, поставленных в ряд. Напротив становились стройные девушки в нарядных свадебных платьях — «чокхи». В этих нарядах они выглядели грациозно и величаво.

Затем для гостей устраивали танцы. Иногда их приглашали в дом к столу. Угостить многочисленных участников свадебного поезда для хозяина было очень обременительно, поэтому, как правило, этого не делали. Да и танцы в доме невесты бывали далеко не всегда.

После окончания «зоахалол» и танцев совершали обряд прикалывания иголки к подолу юбки невесты. О готовности невесты к выводу сообщали старшему свадебного кортежа. Последний отдавал распоряжение вывести невесту из дома. Юноша, которому было поручено совершить обряд вывода невесты, отправлялся в сопровождении двух-трех дружков жениха в ее комнату. В некоторых селах существовала забавная затея не впускать гостей и не выпускать невесту без выкупа. Дверь помещения, где находилась невеста, охранялась молодыми женщинами, которые требовали выкупа. Обе стороны вступали в шуточные пререкания. Сторона жениха требовала отпустить с ними невесту, так как она уже «тха саг» — «наш человек». Невестина сторона настаивала на том, что она еще в доме отца и принадлежит им. У окружающих эти пререкания вызывали смех и веселье. Кончалось это тем, что или женщины уступали или молодые люди давали выкуп. Однако требование выкупа многие не одобряли. Этот обычай широко не рас пространен.

В старину девушки, приехавшие за невестой, и родственницы невесты пели свадебные шуточные песни. Они становились в два ряда друг против друга и обменивались шуточными песнями, имеющими целью высмеять противную сторону и воспеть достоинства своей. Приехавшие за невестой девушки пели, обращаясь к ней

«— Красавица, счастье тебе привалило,
Себе достойного ты полюбила.
Как черный сокол среди соколов —
Птиц предводитель крылатый,
Так твой удалец среди удальцов
И тамада и вожатый.
Тебе досталась заря навсегда,
Что солнце опережает.
Тебе досталась с неба звезда,
Что ярче луны блистает»*

Девушки, представляющие интересы невесты, отвечали:

«— Не сокол гордый послал за тобой,
А толстомордый кобель и рябой.
То не заря в ночных небесах,
Не звезда, что сравнима с луной,
А необученный конь в камышах
Мечется, как шальной.
Пыль на дороге вздымая до туч
Краями шальвар неловких,
Словно мухи с навозных куч,
Пришли за тобой золовки»*

После этих шуточных состязаний женщины прощаются с невестой. Молодые люди начинают стрелять из огнестрельного оружия, имитируя победу рода жениха над родом невесты. Затем свадебный кортеж отправлялся в путь.

На протяжении всего пути невесте запрещалось оглядываться назад, «чтобы не вернулась отвергнутой в отчий дом». Свадебный поезд включал в свой состав подводы, арбы, линейки, верховых лошадей — в зависимости от состоятельности семьи.

На одной линейке, подводе с невестой ехали девушки, особо почитаемые, а впереди сидел молодой человек, выведший невесту из дома ее родителей. По дороге процессия останавливалась, организовывались танцы и другие увеселения. В более ранние времена сельчане останавливали свадебный поезд и требовали выкупа за невесту, а подростки, не получившие выкупа, бросали вдогонку свадебному поезду тухлые яйца. Генетически этот обычай символизировал борьбу двух родов в связи с заменой матрилокального патрилокальным поселением. В конце XIX в. этот обряд утратил первоначальный смысл и воспринимался как действия шуточного характера.

Когда свадебный поезд подъезжал к дому жениха, дети, ожидавшие его, извещали об этом семью жениха. Все гости выходили навстречу свадебному кортежу. Молодой человек, сопровождавший невесту и ехавший с ней на одной подводе, помогал ей сойти и, держа своей правой рукой ее правую руку, торжественно вводил ее в «нускала цIа» — в «комнату невесты». С этого момента молодой человек становился доверенным лицом и другом молодой семьи. Когда невеста переступала порог дома, одна из женщин семьи жениха стелила под ноги невесте коврик и веник, которые невеста должна была поднять и отложить в сторону, а другая — осыпала невесту сладостями (конфетами, печеньем, разменной монетой и др.). Этим обрядом символически выражалось пожелание невесте «сладкой», обеспеченной жизни. Затем в чайной ложечке невесте подносили мед и масло, предварительно дав это свекрови. Символически этот обряд означал пожелание: «Будь мягка, как масло, и сладка, как мед»*, то есть безропотной и ласковой в новой семье.

В рассматриваемое нами время этот обряд означал и пожелание экономической обеспеченности. Во время ввода невесты в дом у некоторой части ингушей мать жениха с щипцами садилась на маленький стульчик перед печкой. Этим действием подчеркивалось, что с приходом в дом молодой женщины старая хозяйка не хочет терять своей былой власти. Руководство она оставляет за собой, а молодой женщине предоставляются функции помощницы. Затем невесте в руки давали мальчика-младенца. Она ему давала деньги. Этот обряд выражал пожелание невесте иметь сыновей. После этих церемоний невесту ста вили в уголок за занавеской. Сюда посмотреть на невесту заходи ли старые и молодые. Невеста стояла под вуалевым или шелковым покрывалом. Осмотрев невесту и дав ей оценку («красивая», «некрасивая», «жених красивее» и др.), гости выходили из комнаты. Девушки, окружающие невесту, усаживали ее до появления нового посетителя. Каждого нового посетителя невеста должна была встречать стоя. На второй и третий день посетителей станови лось значительно меньше.

В первый же день свадьбы в комнату к невесте приходил мулла с Кораном в руках для свершения религиозного обряда регистрации брака по шариату. В присутствии одной из старших женщин у невесты спрашивали ее согласие стать женой молодого хозяина дома.

Все дни свадьбы жених фактически не показывался. Он находился в доме дружка или родственников, неподалеку от своего дома. Его окружали друзья, которые не давали ему скучать. Хозяева дома готовили для него и его друзей праздничные угощения, им приносили сюда угощения со свадебного стола. Если невеста была из одного с ним села, он вечером уходил к сестрам невесты и проводил там время.

На третий день на свадьбу к жениху принято было приглашать родственников невесты — мужчин. Приглашенным, которых было не больше 5—6 человек, оказывали торжественную встречу и приглашали по возможности к изысканному столу. «Все время до свадьбы и после нее жених и другие его родственники стараются оказывать всяческие услуги и внимание фамилии невесты»*, — писал профессор Н. Ф. Яковлев. Генетически это объясняется стремлением умилостивить род невесты в период, когда матрилокальное поселение молодых заменялось патрилокальным. «Свадьба в доме невесты была скромной и выглядела скорей как проводы девушки. Гости начинали расходиться после отъезда невесты, и к концу дня оставались лишь самые близкие родственники и приезжие из других сел. Особенно в религиозных семьях под предлогом, что умер чей-то родственник или сосед, что кто-то болен и т. п. танцы и веселье не организовывались, и свадьба проходила очень скучно.

Как свидетельствуют народные предания, ингушские свадебные обряды до утверждения ислама проходили значительно веселей и сопровождались массовыми гуляньями. На таких гуляньях девушка давала любимому согласие быть его женой, а отец должен был сдержать слово своей дочери. Не требовались большие расходы и на проведение свадьбы*.

Заключительной частью свадебного обряда в рассматриваемое нами время являлся первый выход невесты за водой в сопровождении девушек, молодых женщин и детей через две недели после свадьбы. К этому дню готовились заблаговременно и очень тщательно. Приглашались близкие родственники и соседи, готовились праздничные блюда, играла гармонь. Невеста в окружении женщин, девушек и детей с кувшином в руках отправлялась к колодцу или роднику, которые обычно находились далеко от дома. Братья жениха возвещали начало этой процессии выстрелами. По приходу к роднику невеста наполняла кувшины всем женщинам и девушкам, находившимся у родника. Сюда приходило большое число молодых людей в поисках невест. Профессор Н. Ф. Яковлев описывает этот обряд следующим образом: «Недели через две она отправляется в первый раз по воду. Ее сопровождают женщины — родственницы и ребятишки. Когда она зачерпнет воды, в колодец или источник бросают новую иглу и яйцо — «для матери воды и природы», а женщины в это время приговаривают: «Пошли нам счастливой жизни» и др. пожелания.

Вернувшись домой, по-праздничному отужинав, молодая становится рядовым членом своей новой семьи»* Через несколько месяцев после свадьбы родители невесты снаряжали молодежь навестить замужнюю дочь. Молодые родичи несли в дом йоI-йиша — «дочери тайпа» (букв . «дочь-сестра») различные яства и подарки для стариков. Там их встречали с почетом, устраивали для них веселье, организовывали угощение. В этом празднестве участвовали родственники и друзья жениха. Через день-два пришедших провожали с подарками домой.

Первое возвращение новобрачной в родительский дом происходило не раньше года, чаще после рождения первого ребенка. Новобрачная должна была привезти подарки как родителям, так и дядям, тетям, братьям, сестрам, их детям, а также гостинцы (куры, пироги, халву, лепешки, конфеты чай). Приезжала она в сопровождении женщин и детей из дома мужа. У родителей новобрачная гостила месяц и больше. Родители готовили ответные подарки для «захалаш» и для дочери. Обычно отец или дядя дари ли ей корову или буйвола. Этот обряд назывался «бежан тIехьа-дувза» — «привязать скотину к подводе». «Весь свадебный цикл был пронизан развитой религиозно-магической обрядностью, которая должна была обеспечить благополучие новой семьи»*, — говорит Я. С. Смирнова. Нам представляется, что помимо религиозно-магического смысла охарактеризованные выше обряды имели целью проявить взаимопомощь, коллективизм, которые сохраняются и в настоящее время.